Суворов и Потемкин - Страница 71

Главнокомандующий поставил войскам задачу взять крепость. Русские войска, блокировавшие Измаил со стороны Дуная и с суши, насчитывали не более 30 тысяч. Около половины составляли казаки, вооружение и характер службы которых мало подходили для штурма крепостей. Надвигавшаяся зима требовала скорых и решительных действий. Старшим под Измаилом оказался генерал-поручик Гудович, только что отличившийся при взятии Килии. Но Измаил был не Килия, а Гудович не обладал достаточным авторитетом ни среди войск, ни среди генералитета. Под его руководством военный совет, собравшийся 25-26 ноября, вынес решение о необходимости формальной осады.

За рассуждениями об осаде просматривался отказ от решительных действий. Так и случилось. Командиры корпусов начали отводить войска от крепости. Рибас стал снимать осадную артиллерию с острова Чатал напротив Измаила и грузить ее на суда. Но главнокомандующий предвидел такое развитие событий! Еще не зная о решении совета, Потемкин послал секретный ордер Суворову: «Флотилия под Измаилом истребила уже почти все их суда и сторона города к воде очищена; остается предпринять с помощью Божиею на овладение города. Для сего, Ваше Сиятельство, извольте поспешить туда для принятия всех частей в вашу команду, взяв на судах своих сколько можете поместить пехоты, оставя при Генерал-Порутчике Князе Голицыне для удержания неприятеля достаточное число и всю конницу, которой под Измаилом и без того много.

Сторону города к Дунаю я почитаю слабейшею, если бы начать там, чтобы, взойдя, тут где ни есть ложироваться (Разместиться — от loger (франц.) — В.Л.) и уж оттоль вести штурмования, дабы и в случае чего, Боже сохрани, отражения, было куда обратиться.

Сын принца Де Линя инженер, употребите его по способности. Боже, подай Вам свою помощь! Уведомляйте меня почасту. Генерал-Майору и кавалеру Де Рибасу я приказал к Вам относиться...» (25 XI. 1790 г. Бендеры.)

Тем же числом помечены еще один ордер Суворову о необходимости дать остающимся вместо него генералам Дерфельдену и Голицыну наставления в рассуждении военной осторожности со стороны Браилова, и личное письмо главнокомандующего:

«Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано чрез флотилию, но все он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!

По моему ордеру к тебе, присутствие там личное твое соединит все части. Много тамо равночинных генералов, а из того выходит всегда некоторый род Сейма нерешительного. Рибас будет Вам во всем на помогу и по предприимчивости и усердию; будешь доволен и Кутузовым. Огляди все и распоряди, и, помоляся Богу, предпринимайте. Есть слабые места, лишь бы дружно шли. Князю Голицыну дай наставление. Когда Бог поможет, пойдем выше. Вернейший друг и покорнейший слуга

Князь Потемкин Таврический».

(25 XL 1790 г. Бендеры.)

Посылая Суворова под Измаил, Потемкин не терял из виду его боевой участок. Несколько раз он обращает внимание на необходимость усилить бдительность остающихся там войск и их командиров, т. к. в любой момент армия верховного везира могла начать переправу.

Указание главнокомандующего на слабейшую сторону Измаила свидетельствует о верности его военного взгляда. Первого успеха штурмующие колонны добились именно с этой стороны. Поражает и его знание людей. Под Измаилом находились известные в армии генералы, в том числе и родственники Потемкина — генерал-поручики А.Н. Самойлов и П.С. Потемкин, отличившиеся во многих боях. Но главнокомандующий выделяет двух: предприимчивого Рибаса и Кутузова. «Будешь доволен и Кутузовым!» Сколько веры в полководческий талант Михаила Илларионовича содержит эта короткая фраза Потемкина, обращенная к самому Суворову! Каким огромным уважением к лучшему боевому генералу русской армии веет от каждой строчки приказа и письма.

Это подтверждают и другие ордера главнокомандующего. Так, 28 ноября, он пишет Рибасу: «Чрез прибытие господина Генерал-Аншефа и Кавалера Графа Александра Васильевича Суворова Рымникскаго и соединения всех частей под единоначальство уничтожатся все затруднения, и дела воспримут должное течение...» .

Ордера и Письма от 25 ноября не успели дойти до Суворова, как Потемкин узнал о решении военного совета и отходе войск от Измаила. Немедленно главнокомандующий посылает ордер генералу Гудовичу: «Ваш рапорт от 25 ч... мною получен. Из онаго вижу я трактование пространное о действиях на Измаил, но не нахожу тут вредных для неприятеля положений. Канонада по городу, сколько бы она сильна ни была, не может сделать большого вреда. А как Ваше Превосходительство не примечаете, чтоб неприятель в робость приведен был, то я считаю, что сего и приметить невозможно. Конечно, не усмотрели Вы оное в Килии до самой ея сдачи, и я не приметил также никакой трусости в Очакове до самого штурма.

Теперь остается ожидать благополучного успеха от крайних средств, которых исполнение возложено от меня на Господина] Генерал-Аншефа и Кавалера Графа Александра Васильевича Суворова Рымникскаго».

(28 XI. 1790 г. Бендеры.)

На другой день личным письмом главнокомандующий поздравил Гудовича с монаршей милостью — производством в генерал-аншефы за покорение Килии и сообщил ему о назначении его к «командованию войск у Кавказа и Кубани, где настоящие обстоятельства требуют начальника отличных достоинств».

Каким контрастом с этим вежливым и учтивым письмом является помеченный тем же 29 ноября секретный ордер Потемкина Суворову: