Суворов и Потемкин - Страница 73

Подобные утверждения имеют давнюю и стойкую традицию. Лучшим ответом на них являются подлинные документы тех дней без всяких комментариев.

Ордер Потемкина Суворову № 1730:

«Когда уже корпусы заняли прежнее место, то и быть по прежнему повелению. Даруй Боже Вам счастие». (4 XII. 1790 г. Бен-деры.)

Письмо Потемкина Суворову (того же числа):

«Даруй Боже тебе, мой любезнейший друг, счастья и здоровья. Желаю от искреннего сердца. Снарядов нету ли поблизости? А я отсюда послал. Кажется, в Килии у Ивана Ивановича был запас. Прости! Твой вернейший друг

Князь Потемкин-Таврический» .

Рапорт Суворова Потемкину №86:

«Уже бы мы и вчера начали, если б Фанагорийский полк сюда прибыл. О чем

Вашей Светлости доношу». (5 XII. 1790 г. При Измаиле.)

Из рапорта Суворова Потемкину № 90:

«7-го числа пополудни в 2 часа, послан был к крепости трубач с письмом Вашей Светлости и моими, где означен срок суточный на ответ, что принято было учтиво...»

Из письма Потемкина измаильскому коменданту:

«Приближа войска к Измаилу и окружа со всех сторон сей город, уже принял я решительные меры к покорению его... Но прежде, нежели употребятся сии пагубныя средства, я, следуя милосердию,.., требую от Вас добровольной отдачи города; в таком случае все жители и войска... отпустятся за Дунай с их имением. Но если будете вы продолжать бесполезное упорство, то с городом последует судьба Очакова и тогда кровь невинная жен и младенцев останется на вашем ответе.

К исполнению сего назначен храбрый Генерал Граф Александр Суворов Рымникский...»

Вместе с письмом Потемкина парламентеры передали измаильским властям и письмо Суворова» в котором говорилось: «Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками в знатном числе состоящими, но соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам и требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны все возможные способы к выгодам вашим и всех жителей, о чем и ожидаю, от сего чрез 24 часа, решителного от вас уведомления... в противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но и самыя женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства, и за то никто, как вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны». (7 XII. 1790 г.)

9 декабря Суворов собрал военный совет. Состав его почти тот же, что и две недели назад, без Гудовича, покинувшего армию. Но какая перемена в настроении! После того, как был зачитан ответ сераскира Мегмет-паши с просьбой дать сроку десять дней, чтобы связаться с верховным везиром, военный совет единодушно постановил:

«Приближась к Измаилу по диспозиции, приступить к штурму неотлагательно, дабы не дать неприятелю время еще более укрепиться. И посему уже нет надобности относиться к его Светлости Главнокомандующему. Сераскиру в его требовании отказать... Отступление предосудительно победоносным Ея Императорскаго Величества войскам».

Всего 13 подписей. Среди них подписи Кутузова и Платова.

Суворов делает последнюю попытку предотвратить кровопролитие: «Получа Вашего Превосходительства ответ,— пишет он сераскиру Мегмет-паше,— на требование согласиться никак не могу, а против моего обыкновения еще даю вам сроку сей день до будущего утра на размышление», (9 XII. 1790 г.)

Рапорт Суворова Потемкину № 93:

«Нет крепчей крепости, ни отчаяннее обороны, как Измаил, падший пред Высочайшим троном Ея Императорского Величества кровопролитным штурмом! Нижайше поздравляю Вашу Светлость». (11 XII. 1790 г. Измаил.)

Никакое подробное описание штурма Измаила не дает большего представления о подвиге Суворова и руководимых им войск, чем эти скупые строчки донесения на небольшом листке бумаги, словно пожелтевшем от порохового дыма и гари пожарища.

То, что сделал Суворов под Измаилом и по сей день поражает знатоков военного искусства. Это был переворот в военном деле: за девять суток подготовить и осуществить штурм сильно укрепленной крепости, гарнизон которой превосходил силы осаждавших. Преклоняясь пред гением Суворова, мы должны помнить и о выдающихся боевых качествах и воинском мастерстве солдат, офицеров и генералов русской армии, преобразованной реформами Потемкина, прошедшей великолепную боевую школу Второй турецкой войны. Это были не те необстрелянные рекруты, дрогнувшие в разгар Кинбурнского сражения, с трудом отбивавшие вылазки Очаковского гарнизона. Позади были штурм Очакова, сражения кампании 1789 г., недавние бои на берегах Дуная,

Измаильский штурм явился высшей точкой всей войны. «Не Измаил, но армия турецкая, состоящая в 30 с лишком тысячах, истреблена в укреплениях пространных»,— доносил Потемкин в Петербург . «Измаильская эскалада города и крепости с корпусом в половину турецкого гарнизона, в оном находящемся, почитается за дело едва ли еще где в истории находящееся и честь приносит неустрашимому российскому воинству»,-— отвечала ему Екатерина.

Императрица не преувеличивала. Тайные и явные враги России, ее друзья, а также оробевшие союзники — все единодушно признавали, что в Европе нет армии, способной на подобный подвиг. «Сия потеря Измаила произвела великий страх в задунайских пределах», — сообщал Суворов главнокомандующему известия, полученные им чрез своих агентов. Стратегическая и политическая обстановка резко изменилась. Жители Валахии выражали бурную радость. Венгры предлагали австрийскому императору 80 тысяч войска для продолжения войны с Портой за лучшие условия мира. Английские, голландские и прусские дипломаты были в растерянности. Систовская конференция прервала свои заседания. В Турции царила паника и недовольство затянувшейся войной. Мир казался близким и достижимым.